Это такие события, в которых у человека мало шансов или нет никаких шансов для того, чтобы выйти из них и перестать быть жертвой.

КПТСР обычно связано с длительным сексуальным, психологическим или физическим насилием, особенно в детском и подростковом возрасте или с пренебрежением и отсутствием заботы со стороны родителей, также в детском возрасте.

Во взрослом возрасте оно может развиться, например, у жертв похищений, заложников, людей, захваченных в рабство, людей, вынужденных работать в тяжёлых условиях, военнопленных, узников концлагерей, жертв жестокого обращения в школах-интернатах, заключённых, содержащихся в одиночных камерах в течение длительного периода времени, жертв домашнего насилия.

Но чаще это расстройство развивается у людей, перенёсших в детстве длительное психологическое, сексуальное или физическое насилие.

Как выглядит жизнь человека во взрослом возрасте, имеющего опыт столкновения с разного рода насилием в детстве или с ужасающими событиями?

Вот список симптомов КПТСР или другими словами последствий психической травмы:

1. Трудности в регуляции аффекта.

Это когда человека «затапливают» разные чувства и с ними трудно что-то сделать, или даже ничего нельзя сделать совсем.
Например, вспышки гнева, раздражение. Это может быть печаль, суицидальные мысли или подавленный гнев.

2. Быстрая активация стресс-ответа.

Это означает, что человек мгновенно переходит врежим мобилизации, по делу и без него. Живет с хроническим ощущением угрозы, в состоянии экстремального стресса.

Люди в посттравме могут годами и десятилетиями быть в полушаге от этого состояния, просыпаться в него, мгновенно оказываться в нём от громких звуков или от неожиданно сработавших триггеров.

Терапией убирается большая часть таких симптомов, но всё убрать невозможно, так как такие отделы мозга, как амигдала (миндалевидное тело) и префронтальная кора были повреждены в результате столкновения с тяжелым опытом.

3. Эффект "догорания", длинный шлейф после стрессовых событий.

Человек в посттравме восстанавливается в среднем дольше других, период прихода в себя длиннее, и требует больше сил.

4. Диссоциация.

Как мы знаем, диссоциация - это травматическая примитивная защита, которая выражается в дроблении целого куска эмоционального опыта вместе со всеми чувствами и событиями, которые в нём находятся на отдельные фрагменты.

Диссоциация у людей, переживших травму выглядит следующим образом:
при столкновении с триггером (тем, что напоминает о травматических событиях) человек может чувствовать ощущение тошноты, головокружения, слабости в теле, как будто потеряю сознание, тумана в голове, нереальности происходящего. Это состояние иммобилизации, противоположное мобилизации.

Например, во время занятия сексом женщина может начать испытывать сильную боль внизу живота ровно такую, которая была в детстве, когда по отношению к ней совершалось сексуализированное насилие. И как защитная реакция будут симптомы диссоциации. При этом женщина может не осознавать, что то, что с ней происходит связано с ужасающим детским опытом.

5. Проблемы с состоянием покоя и расслабленности.

Если человек вылечился от травмы и её последствий, т.е., например, у него жизнь мирная и больше травма ему не мешает, то всё равно иногда бывают трудности с расслаблением мышц, с засыпанием и сном, с отдыхом и т.д. А иногда не бывает.

6. Когнитивные функции.

По данным многих исследований, в сухом остатке после травмы остаются, как правило, идеи вины, стыда, некоторые процессы, связанные с памятью и некоторые способы оценки ситуаций.

Аарон Бек предложил модель когнитивной триады: мысли о себе, мысли о мире и мысли о будущем.
Т.е., люди видят себя повреждёнными, мир и других людей - небезопасными, а будущее - безнадежным.

Это хорошо лечится терапией, хотя предрасположенность, например, к депрессии на этой базе может остаться навсегда.

7. Изоляция и избегание.

Человек, перенесший серьезную травму, чувствует себя очень отличающимся от других и замыкается в себе. Особенно, если травма была связана с предательством в отношениях. А это большинство детских травм. Иногда формируется избегающий стиль привязанности, а иногда просто есть тенденция к избеганию и изоляции.

Ну, люди небезопасны, подходить к ним страшно - такая логика. Это большей частью корректируется на психотерапии, но терапия в данном случае должна быть долгая, несколько лет, чтобы эта плёнка про привязанность и про предательство смогла переписаться.

8. Триггеры, флешбеки, провалы в травму.

Строго говоря, эти вещи соответствуют критериям посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) и хорошо лечатся. Но вот изредка всё же наслоение триггеров пробивает систему стабилизации.
К сожалению, даже при полностью успешном курсе терапии всегда есть небольшой шанс, что где-то вас будут подстерегать триггеры, которые вы просто не вскопали, потому что до них не дошло дело, или они тогда не были актуальны. И вы можете из-за этого триггера провалиться. Обычно это всё-таки бывает очень редко. Если это бывает часто - конечно, это показатель недолеченной травмы и надо бы этим заняться.

9. Самоповреждающее поведение.

Мы все знаем, что оно применяется обычно как способ справиться с сильными переживаниями, и при травме тоже.
Я тут не имею в виду классическое самоповреждающее поведение, например, резание себя, оно редко имеет место быть при КПТСР.

Я, скорее, в целом про то, что человек в посттравме иногда неосознанно выбирает менее безопасный для себя вариант, потому что у него в целом отсутствует привычка заботы о себе и самоподдержки, умения "всегда быть на своей стороне".
Это хорошо поддаётся психотерапии и может изредка возвращаться, как старый шаблон реакции, например, в кризисе.

10. Склонность к самолечению.

Разумеется, как все нормальные люди, мы не хотим чувствовать боль и хотим, чтобы нам стало легче. И для этого люди иногда применяют разные штуки - алкоголь, наркотики, лекарства, заедание, своеобразные способы поведения и т.д. Психотерапия даёт осознанность и этим убирает паттерн.

11. Устойчивое негативное представление о себе, как о человеке «ненужном», «никчемном», «плохом», недостойным уважения и любви, отверженном.

Или по меньшей мере человек ощущает, что он не такой, с ним что-то не так, испытывает стыд и вину.

Помните, что все эти симптомы и сама травма в целом - это нормальные реакции на ненормальные обстоятельства. Даже самые неадекватные из них - это естественный ответ на травму в попытке с ней справиться.

То есть, это само по себе не патология, не знак нарушения (но знак того, что среда, в которой рос человек была ненормальной),
но точно то, что ухудшает качество жизни и что можно изменить.


Лариса Загузина.